Тихая шурманизация нашей Федерации
06.07.2009 07:20 Лишь каждый шестой согласен с Владимиром Путиным, который
категорически отверг такой способ решения проблем. Это не значит, что народ не
согласен с Путиным. Народ понимает, что премьер-министр иначе сказать не мог -
должность у него такая. А если не по должности, а по совести? А рассуждая по
совести, теперь люди не видят ничего зазорного в том, чтобы, например, банк
ограбить. "Цели наживы у меня не было. Куда такие деньги девать? - говорит самый
знаменитый пермяк Александр Шурман, который обвиняется в "ограблении века". -
Меня преследовали две мысли: до руководства достучаться и первая цель - да,
квартира мне нужна". Земляки Шурману сочувствуют. По данным опроса социологического агентства "Свои", 54%
жителей Перми не стали бы сообщать о нем в правоохранительные органы ни при
каких обстоятельствах Люди видят в нем народного мстителя, этакого пермского
Робин Гуда. Человеку зарплату понизили, подрабатывать запретили - да еще,
оказывается, в инкассаторской машине тревожной кнопки не было. Как тут сдержаться и не показать банкирам кузькину мать?
Неправы те, кто ищет в этом исключительно российскую ментальность. В США такая
же ментальность была во времена Великой депрессии, когда грабители банков Бонни
и Клайд считались героями. А ведь от нашего мстителя парочка отличалась тем, что
убила как минимум девять офицеров полиции и несколько случайных свидетелей.
Когда их поймали, Клайд рассказал, что грабил банки тоже не ради наживы, а дабы
отомстить техасской тюремной системе, где подвергался издевательствам. Теперь рубашка Клайда и изрешеченный пулями "Форд" парочки
находятся в музее, и каждый год возле места, где их схватили, проводится
фестиваль их имени. Создадут ли в Перми музей Шурмана, неизвестно, но очевидно,
что наша публика не видит ничего зазорного в том, чтобы трассу перекрыть, да и в
том, чтобы "пограбить награбленное". И дело тут вовсе не в правовом нигилизме.
Ведь как еще реализовать свой протест в условиях, когда
никаких легальных возможностей это сделать не предоставляется? Разве граждане
могут, например, на референдуме, сместить несправляющегося губернатора или
отменить непопулярный закон? В условиях, когда кризис сказывается все сильнее, а степеней
свободы у людей остается все меньше, они все чаще прибегают к этакому стихийному
гражданскому неповиновению. Процесс этот идет на молекулярном уровне - и во что
превратится общество, скажем, через год, остается только гадать.
